История одной картины «Спящая царевна»

Одной из самых больших загадок в творчестве Виктора Михайловича Васнецова остается сказочный цикл «Поэма семи сказок» (1901–1926, Музей Виктора Васнецова), состоящий из семи живописных произведений: «Спящая царевна», «Царевна Несмеяна», «Царевна-лягушка», «Кащей Бессмертный», «Баба-Яга», «Сивка-Бурка» и «Ковер-самолет». Художник работал над этими полотнами последние двадцать пять лет жизни, однако их замысел и история создания остаются для нас тайной, поскольку нет документов — писем, дневников или воспоминаний, — проясняющих эти вопросы.

Несомненно, самой впечатляющей картиной цикла стала «Спящая царевна». Имея внушительные размеры — 214 см в высоту и 452 см в длину, — она привлекает внимание зрителя нарядной красотой сказочного русского царства и атмосферой безмятежной сладкой неги. Картина была задумана еще в первой половине 1880-х, но завершена лишь в 1917 году. За более чем вековую историю своего существования она ни разу не покинула дом Виктора Михайловича, ни при его жизни, ни после смерти.

В основе картины «Спящая царевна» лежит весьма распространенный в европейской литературе сюжет о спящей красавице, широко известный в эпоху Средневековья и Нового времени, который принято относить к так называемым бродячим сюжетам, поскольку его основные черты обнаруживаются неизменными в фольклоре разных стран.

Как самостоятельный сюжет, знакомый современному читателю, история о Спящей красавице появилась в XVII веке в Италии в сказке «Солнце, Луна и Талия» Джамбаттисты Базиле. В 1697 году Шарль Перро написал сказку с целомудренным финалом «Красавица в спящем лесу». Широко известный в наше время финал, в котором принц будит царевну поцелуем, появился лишь в сказке братьев Гримм «Царевна-шиповник».

В русском фольклоре подобный сюжет не встречается. В 1831 году Василий Жуковский, объединив сказки Перро и братьев Гримм, написал свой поэтический вариант — «Сказку о спящей царевне». Именно к этому произведению обратился Васнецов, задумав свою картину «Спящая царевна».

К концу XIX века в изобразительном искусстве вокруг образа спящей красавицы уже сложилась целая традиция. Графические иллюстрации к сказке создавали Гюстав Доре, Питер Ньюэлл, живописные — Фредерик Теодор Ликс, Джон Дункан, Эдвард Берн-Джонс, Уолтер Крейн и Джон Колльер. В России в 1873–1876 годах в мастерской Владимира Сверчкова по картонам Рудольфа фон Зайтца был выполнен витраж для особняка Сан-Галли в Санкт-Петербурге. А в 1890 году впервые в России на сцене Мариинского театра состоялась премьера балета «Спящая красавица» П.И. Чайковского.

К сожалению, нам неизвестно, был ли знаком Васнецов с перечисленными работами. Однако очевидно, что на протяжении всего XIX века интерес к сюжету возрастал и замысел Виктора Михайловича стал органичным продолжением этой тенденции, своеобразной данью времени.

Обращаясь к «Спящей царевне» Жуковского, Васнецов не ограничивал себя нарративом сказки. Ее сюжет повествует о царевне, которая, решив осмотреть терем, поднялась по винтовой лестнице наверх, где в маленькой светелке увидела прядущую старушку. Царевна взяла из ее рук веретено и, случайно уколовшись, погрузилась в сказочный сон, а вместе с ней — все обитатели царства.

Васнецов отошел от текста сказки. Он трансформировал пространство сказочного терема, уподобив гульбище театральной сцене, на которой разместил фигуры обитателей дворца и его гостей. В центре композиции показана спящая на ложе царевна и уснувшая на книге девочка, которую принято ассоциировать с мудрой не по годам девочкой-семилеткой из русских народных сказок. Вокруг этих персонажей расположились остальные герои. Слева — сенные девушки, нянюшка с кошкой на коленях и стражники. Справа показаны скоморох, гусляр и дрессировщики с медведем. На заднем плане виден лес, который словно стена оберегает их покой.

Смысловым и композиционным центром всей картины стала маленькая девочка, уснувшая на страницах «Голубиной книги». Перед тем, как погрузиться в сон, она читала вслух, о чем свидетельствуют ее приоткрытые губы, а также рука подыгрывавшего чтению гусляра, которая так и осталась занесенной над струнами. Можно предположить, что во время работы — прядения и вышивания — царевна и девушки не вели праздных разговоров, не смотрели скоморошье представление, они слушали, как маленькая девочка читала «Голубиную книгу».

Согласно легенде, «Голубиная книга» была написана самим Иисусом Христом и была спущена с небес на землю. Она имела огромные размеры (40 саженей в длину, 20 — в ширину). Никто из людей не был способен ее прочитать: «Умом нам сей книги не сосметити и очами на книгу не обозрити: Велика книга Голубиная!» О заключенной на страницах книги мудрости поведал премудрый царь Давыд Евсеевич, который смог пересказать ее «по старой своей памяти», то есть по преданию. Истины, записанные в книге, передавались в устной форме, как стих о «Голубиной книге».

На раскрытых страницах изображенной «Голубиной книги» Васнецов процитировал стихотворный текст, повествующий о том, что весь мир — отражение Божественной красоты:

Для Виктора Васнецова природа также являлась отражением Божественной красоты. Художник писал: «Красота составляет основу всех форм мироздания. От величайших светил, наполняющих мировые пространства, до самой маленькой букашки и незаметного цветка — все полно красоты, все проникнуто красотой». Не случайно изображенный в картине «Спящая царевна» мир — леса, травы, животные и птицы — стал полноправным героем живописного произведения.

Еще одна роль, которая отведена природе в картине «Спящая царевна», — быть прибежищем для людей, укрытием от бурь окружающего мира. Именно такой подтекст видится на фоне исторического контекста создания картины. В то время, когда Васнецов работал над «Спящей царевной», в мире нарастали апокалиптические настроения и разгорались войны — Первая мировая и Гражданская война в России. Испытывая тревогу, Васнецов писал: «Под гнетом совершающегося трудно весьма настроить себя на благодушный и созерцательный ход мысли и искать успокоения даже и в близком и родном душе Искусстве». И все же он не оставлял работу. Он обрел утешение в природе, которая стала для него «прибежищем» и зримым проявлением божественной милости и любви к людям.

Однако в «Спящей царевне» этот своеобразный «мотив приюта» приобрел не просто идиллические, но по-настоящему райские черты. Сказочное царство населено животными и птицами, которых в природе рядом увидеть невозможно — медведь и лиса мирно соседствуют с зайцем. Сам терем окружен среднерусским лесом, на раскидистых ветвях деревьев расселись голуби, снегири, попугаи и павлины. Тем не менее здесь нет места борьбе, напротив, художник создал пространство, наполненное ощущением удивительного райского единения. Животные, птицы и люди — млад и стар — едино слушают истины, записанные в «Голубиной книге».

Это единение кажется утопическим. Не случайно исследователи интуитивно сравнивают спящее царство с затонувшим градом Китежем, а мир сказки — с «идеальным образом родины». В основе легенды о граде Китеже лежит история о чудесном спасении целого города во время татаро-монгольского нашествия, когда Большой Китеж молитвами жителей погрузился на дно озера. Этот сюжет, безусловно, был известен Виктору Михайловичу. Мотив погружения сказочного царства в сон может быть созвучен мотиву погружения в спасительные воды озера. Более того, в комплексе с «Голубиной книгой» этот мотив раскрывает главный идейный посыл картины «Спящая царевна». Услышавшие тайны книги обитатели сказочного царства стали носителями «“сокровенной” истины, открывающейся искренне верующему человеку». Их сон не выглядит проклятьем, напротив, он стал избавлением, спасением от тревог и волнений, а само сказочное царство — тем самым непокоренным святым градом.

Сон становится самостоятельным героем живописного повествования. В этом сне нет сладкой неги, напротив, позы и жесты героев напряжены: вывернута кисть руки дрессировщика в синей рубахе, застыли над струнами пальцы гусляра, неестественно раскрыта ладонь левой руки царевны. Создается ощущение, что герои Васнецова не погрузились в сон, а оказались скованны им. Застывшими кажутся не только персонажи, но и пейзаж: природа не тревожит обитателей дворца ни дуновением ветра, ни ярким светом солнечных лучей, ни прохладой дождя. Ощущению замкнутости композиции и нерушимости сна способствует перенасыщенный передний план, где Васнецов одновременно поместил изображения цветов, медведя, а также фигуры няни и дрессировщика. Так же, как и лес на заднем плане, эти фигуры словно ограждают сказочное царство. Все в этой картине обращает внимание зрителя на отстраненность спящей царевны и ее окружения от реального мира. Можно предположить, что и сам автор желал бы отстраниться от тягостной окружающей действительности.