Золотым веком называют расцвет русской культуры в начале XIX столетия. В живописи воплотились романтические идеалы периода национального подъема. После войны 1812 года русское общество стало интересоваться народной тематикой, а в искусство вошел бытовой жанр. Значимость простой темы утверждал и Алексей Гаврилович Венецианов.
Художники, начавшие разрабатывать жанровые сюжеты, опирались на традиции искусства сентиментализма. Заложенное Венециановым и единомышленниками направление можно назвать русским бидермайером. Оно близко немецкому и австрийскому методу и представляет собой нечто среднее между романтизмом и реализмом. Иногда его называли мещанской версией романтизма. Именно Венецианов открыл красоту русских деревень и просторов полей, прелесть русской весны и жаркого лета, скромное очарование крестьянских девушек.
В академической среде, к которой, к счастью, не принадлежал художник, многие были против того, чтобы «онучи и зипуны» стали предметами искусства. Но Венецианов сумел увидеть поэзию в самом крестьянском быте и облек свое поэтическое восприятие в такие краски и формы, которые не только отразили восторженное отношение к теме человека-труженика, но и примирили с крестьянской темой академические круги.
Уникальность опыта Венецианова в том, что при неразрывной связи с академической традицией он отступает от «столбовой линии» ее развития в искусстве. Характерное для художника благоговейное отношение к натуре и желание не исправлять ее, но творить a la natura помогло создать удивительно тонкий мир русской деревни. Жанр Венецианова идилличен. Крестьянский быт поэтизирован и облагорожен, при этом бесхитростные сценки кажутся эпически созерцательными и словно внесюжетными. Это жанр, но осуществленный по законам исторической картины, с акцентом «высокого стиля».
Венецианов не получил фундаментального академического образования, но искусством увлекался с детства. По рассказам самого художника, еще обучаясь в пансионе, он рисовал карандашом и щетинным пером портреты соучеников. Первым его наставником в ремесле был никому не известный мастер Пахомыч или, по другим источникам, Прохорыч. Этот человек учил будущего живописца смешивать краски, делать подрамники, подготавливать холст и прочим секретам ремесла.
Интересно, что у юноши возникали проблемы с рисованием карандашом. Он хотел писать сразу красками по холсту, что раздражало учителя. Этот же первый наставник определил Алексея в обучение к мастерам Оружейной палаты в Московском Кремле. Но и здесь учителя столкнулись с полным нежеланием юноши учиться рисунку. Как следствие, учеба быстро закончилась.
К тому же отец Венецианова Гаврила Юрьевич (купец, торговавший саженцами растений) мечтал для сына о карьере чиновника. После окончания пансиона Алексей Венецианов поступил на службу в Чертежное управление, но увлечения своего не оставил. История искусства нередко являла примеры, когда дилетанты становились новаторами в выборе сюжетов, формальных приемах и за ними устремлялись затем профессиональные художники. Так было и с Венециановым.
Ранние работы художник исполнил в технике пастели. Обращение Венецианова к этой технике исследователи связывали с влиянием творчества иностранных авторов. В Москве жили несколько мастеров, работавших в технике пастели: Барду, Барбье, Молинари. Также и русские художники увлекались полихромной графикой, например Орест Кипренский и Александр Орловский. Но в отличие от этих художников, владевших крепким академическим рисунком и использовавших пастель как дополнительное средство, Венецианов интересовался исключительно живописными возможностями техники.
В 1794–1795 годы отец художника, помимо саженцев, продавал немало «очень хороших разных картин, деланных сухими красками, в золотых рамах со стеклами, за весьма умеренную цену». Неизвестно, кто был автором этих работ. Не исключено, что некоторые из них мог сделать и его сын.
После отъезда из Москвы в Петербург в 1802 году, где Венецианов получил место помощника землемера, художник опубликовал в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление: «Венецианов, списывающий предметы с натуры пастелем в три часа, живет у Каменного моста в Рижском кофейном доме». Через два года после подачи этого объявления, которое, кстати, не принесло желаемого результата, Венецианов исполнил пастельный «Портрет молодого человека в испанском костюме».
В 1815 году художник вновь обратится к этой технике в портрете художника Ивана Бугаевского-Благодарного. В обеих работах Венецианов следует традиции костюмированных изображений XVIII столетия, одновременно ориентируясь на традицию старых мастеров. Так, об иллюзионизме барокко напоминает овал, вписанный в четырехугольник, по краям которого изображается рама картины. Однако романтическое начало уже явно звучит в этих образах. Переодевание как бы выключало героя картины из повседневности. Облекая друга-художника и неизвестного молодого человека в одеяния прошлых веков, Венецианов утверждает мысль о высокой значимости творческой личности, ее многосторонних талантах, позволяющих гению существовать как бы вне времени. Эти работы демонстрируют незаурядный талант колориста: автор изысканно сочетает жемчужные, золотистые, синие, белые и черные оттенки. Не менее умело схвачен характер моделей, а прищур миндалевидных глаз, легкая полуулыбка «жуира и приятного собеседника» напоминают ряд рокотовских персонажей.
Особенности венециановской творческой манеры формируются уже в ранних работах художника, таких как написанный в 1801 году «Портрет матери, А. Л. Венециановой». Столь же искренним и живым выглядит автопортрет живописца, представленный на соискание звания «назначенного в академики». Этот автопортрет был высоко оценен академическим советом, и Венецианова допустили к участию в конкурсе уже на звание академика Императорской Академии художеств. На конкурс художник представил портрет старейшего преподавателя Академии художеств, возглавлявшего класс портретной живописи, Кирилла Головачевского с учениками. За этот портрет Венецианов получил звание академика Императорской Академии художеств.
Обретя профессиональный статус, мастер вскоре решил покинуть Санкт-Петербург. В 1815 году он женился на Марфе Афанасьевне Азарьевой — девушке из небогатой дворянской семьи. Силами двух семей они приобрели небольшое имение Сафонково в Тверской губернии Вышневолоцкого уезда. Молодым принадлежали и две деревеньки: Сафонково и Трониха. В 1819 году Венецианов вышел в отставку и окончательно поселился в деревне. Тогда же крестьянская тема стала основной в его творчестве. Художник последовательно развивал тенденции жизненной достоверности, добиваясь максимальной естественности сюжетов и образов.
По словам художника Аполлона Мокрицкого, «никто лучше его [Венецианова] не изобразил деревенских мужиков во всей их патриархальной простоте. Он передал их типически, не утрируя и не идеализируя, а потому, что вполне чувствовал и понимал богатство русской натуры… Имея чрезвычайно зоркий и зрячий глаз, он умел передать в них даже ту матовость и неблестящесть, которые сообщают мужику его постоянное пребывание в поле, и в дороге, или в курной избе».
В Сафонкове Венецианов работал над своими лучшими произведениями. 1820-е — время расцвета дарования мастера, сложения его творческого метода. Именно в этот период созданы наиболее характерные работы. Так, в картинах «На пашне. Весна» и «На жатве. Лето» реальное и поэтическое представляют собой единое целое — так рождаются пленительная притягательность, чистота и классическая строгость мастера.
Впрочем, Венецианов был мастером не только пленительных жанровых картин и пейзажей, но также портретов и натюрмортов. Его крестьянки словно воплощают идиллические представления о духовном богатстве, красоте и благородстве представителей этого сословия. Так, картина «Крестьянка с васильками» полна очарования и легкой грусти, а во внешности девушки есть что-то глубоко национальное. Мягкие очертания плеч, крупные кисти рук, привыкших к нелегкой работе, спокойно лежащие на охапке васильков, сродни интонации народных песен. В облике молодой крестьянки нет броской эффектной красоты южанок, но есть чистота, задушевность и внутренняя цельность, скрытая за внешней тихой покорностью и скромностью. Художник запечатлел образ русской женщины, еще не познавшей той горькой доли, о которой поется в народных песнях.
К концу 1820-х — началу 1830-х искусство Венецианова постепенно утрачивает присущий ему цельный и поэтический взгляд на мир, становится более рассудочным, прозаическим. Все чаще в нем слышатся отголоски классицизированной академической системы. То, что в 1820-е годы стало открытием, сыграло злую шутку с художником в 1830-е. В незаконченной картине «Туалет Дианы» несколько комично смотрится мифологическая героиня с атрибутом богини охоты — колчаном со стрелами, лежащим на подзеркальнике, — рядом с креслом на колесиках и служанкой, одетой по моде XIX столетия, прислуживающей Диане. Не менее комически и одновременно трогательно выглядит жест богини: она протягивает руку, на ладони лежит что-то, похожее на заколку или ювелирное украшение, словно хвастаясь подарком барина.
В картине «Вакханка» Венецианову удалось сохранить тонкий баланс между натурой и мифом. Хотя и здесь момент позирования героини, сидящей на пятнистой шкуре с фиалом в руке на фоне «лавровых дерев», очевиден. Особенно бросается в глаза индивидуализированный облик модели — загорелое личико, контрастирующее по тону кожи с остальным телом, заученность и некоторая неестественность позы. Возможно, это связано с тем, что очень много времени у художника отнимала его школа.
Осмыслив свой опыт на пути изучения натуры, поиска жизненной простоты и достоверности, Венецианов сумел сформулировать собственные «правила системы живописи». Однако со стороны официального руководства Академии художеств он встретил непонимание и явное противодействие. Поэтому мастер создал собственную художественную школу. Из стен знаменитой школы Венецианова вышли многие талантливые художники — Алексей Тыранов, Евграф Крендовский, Сергей Зарянко, Григорий Сорока и другие.
В своей педагогической деятельности Алексей Венецианов стоял у истоков радикальной перестройки художественного сознания, в основе которой обращение к реальной натуре. Его ученики много сделали для создания жанра «в комнатах». Тяготение к написанию жилых интерьеров обусловлено возросшим интересом к внутреннему миру человека, который неизбежно отражался в предметах обстановки, милой его сердцу.
Очарование неторопливого, размеренного, уютного быта передает художник — ученик Венецианова Капитон Зеленцов в картине «В комнатах. Гостиная с колоннами на антресолях». Произведение поэтично и лишено суетности. Четкие профили длинной анфилады комнат, отражающиеся в зеркалах картины на стенах, окно, в котором виден соседний дом с красной крышей, — все это живет своей тихой жизнью под мерный ход часов, отмеряющих время.
Конечно, не все ученики Венецианова оправдали надежды учителя. Его метод проигрывал в борьбе с академией. По словам Александра Бенуа, «весь последний период его жизни прошел одной сплошной драмой: любимое дело разваливалось, уничтожалось, ненавистный враг креп, и взлелеянные им птенцы, самые лучшие, самые надежные, один за другим перелетали во вражеский стан, попадали в общую темницу, где пребывая в постоянной галлюцинации перед ложным блеском (там выставляемом как само солнце), гибли от леденящего воздуха брюлловского чванливого творчества, от соприкосновения с мертвечиной гипсового класса».
Лишь Григорий Сорока, Евграф Крендовский и рано умерший талантливый Никифор Крылов остались верны системе учителя, но их дарования не шли ни в какое сравнение с гением Алексея Венецианова.
Превью: Алексей Венецианов. Крестьянка с васильками. 1820-е. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея