Экскурсия Выставка «Игорь Грабарь. К 150-летию со дня рождения»

После окончания лицея Грабарь переехал из Москвы в Петербург. Тут произошли две важные встречи. Одна — с учебным заведением — Петербургским университетом. А другая не менее важная, которая и определила его будущую судьбу, — с коллекцией Государственного Эрмитажа. До этого он бывал только в Третьяковской галерее и на выставках передвижников, которые также его восхищали и на работах которых он учился.

В 1895 году он едет за границу в командировку, которую помог организовать редактор журнала «Нива» Александр Луговой. Грабарю поручили написать целую серию очерков о художественной жизни в Европе, что он с удовольствием и сделал. Он посещает разные города Западной Европы. Его восхищает все! Он пишет брату, что задыхается от счастья, потому что видит великие произведения.

В 1896 году он уже оказывается в Мюнхене, в частной студии Антона Ажбе. Он постигает мастерство рисунка, живописи и считает, что именно этот педагог научил его писать теми приемами, которыми тогда пользовались импрессионисты, используя технику раздельного мазка, чтобы краски вибрировали и производили впечатление музыкальной ноты. Все это мы видим в его ранних произведениях, которые он привозит из Мюнхена. Их не так много, и они сейчас на нашей выставке. Он учится в этой частной школе не один. К нему присоединяются многие собратья по искусству, русские художники, имена их вы наверняка знаете: Марианна Веревкина, Алексей Явленский и Василий Кандинский.

Князь Щербатов пригласил его в свое имение Нарофоминское, недалеко от Москвы И здесь художник берется за кисти и пишет усадебные пейзажи. В 1901 году Грабарь показывает девять своих пейзажей на выставке объединения «Мир искусства». И сразу становится известным. Его вещи приобретают важные коллекционеры, в том числе Гиршман и Морозов.

В январе 1904 года Грабарь обитает в Дугине, в гостях у своего друга Николая Мещерина. И его встречает чудная морозная русская зима. Малявин уговаривал Грабаря не писать пейзажи, заниматься чем-то другим, но только не пейзажем, считая, что Левитан переписал все, что можно. Грабарь с этим не согласился и доказал, что это возможно. Он пишет картину «Февральская лазурь». Совершенно невероятной, как он говорил «фантастической», красоты иней, который выпал и держался очень долго в феврале, практически две недели.

Две недели Грабарь на сильном морозце писал эту картину. Для того чтобы опустить линию горизонта, он выкопал глубокую траншею в снегу, установил там мольберт и над мольбертом синий зонт, который спасал работу от рефлексов, которые падали от горящего тогда февральского солнца. Картина написана совершенно иначе, чем те, которые мы с вами видели в предыдущем зале, с использованием принципов дивизионизма, то есть разложения цвета.

Но не только пейзажи тогда пишет Грабарь, он открыл для себя и жанр натюрморта. Надо сказать, что натюрморт он раньше использовал лишь как упражнение. Но натюрморты, написанные в Дугине, — это совершенно другие произведения. Это особые картины. Он обладал таким жизнелюбием, оптимизмом и энергией, что это мировоззрение невольно отражалось в его произведениях. Букет роскошных лимонно-желтых хризантем создает совершенно удивительное, радостное настроение. Но если мы посмотрим на подпись, то увидим подпись Грабаря и месяц, когда создавалась эта картина, — ноябрь, самый мрачный, пожалуй, месяц в году, — а у Грабаря мы здесь видим солнце и радость.

Надо сказать, что до этого у Грабаря уже был опыт руководства. В 1913 году Грабарь был избран Московской государственной думой попечителем Третьяковской галереи, и с этого времени началась его реформаторская деятельность. Во времена Павла Михайловича Третьякова работы весели шпалерной развеской, буквально с пола до потолка. И вот Грабарь, апробируя свой труд «История русского искусства», над которым он трудился с 1908 по 1914 год, перевесил все картины по историко-монографическому принципу в Третьяковской галерее.

Когда он стал директором галереи, на его плечи была возложена совершенно иная миссия. Ему нужно было придать галерее, как учреждению, совершенно иную структуру. Это прежде всего хранение, потому что мы обязаны сохранить наше национальное достояние для будущих поколений. Это изучение, потому что памятники, которые находятся в Третьяковской галерее, требуют пристального, внимательного изучения. И наконец, популяризация.

На развесочных стойках, которые сейчас находятся в современном запаснике, на нас смотрят картины известных художников-авангардистов, которые приобретал именно Игорь Эммануилович Грабарь с 1918 года. И первая работа, которая оказалась в стенах Третьяковской галереи, — это картина Наталии Гончаровой «Букет и флакон красок». А вот с Петром Кончаловским произошла занятная история: когда Грабарю принесли один из натюрмортов раннего Кончаловского, Грабарь отказался, сказав «сыровато». Но обиженный Василий Иванович Суриков пришел на следующий день и спросил, чем не удовлетворила работа его зятя? И предложил Грабарю приобрести сейчас уже всемирно известный семейный портрет, так называемый «Сиенский портрет». Грабарь тоже отказал, сказав, пусть он еще немножечко постарается. И наконец, когда уже сам Кончаловский принес портрет дочери Наталии, эта работа вполне устроила Грабаря. Сейчас она является одним из шедевров Третьяковской галереи.

В 1918 году по инициативе Игоря Грабаря создается комиссия по охране и раскрытию памятников древнерусского искусства. Это было еще одно важнейшее детище Грабаря. У Грабаря произошла встреча патриархом Тихоном, который благословил его грамотой на важный и нужный труд, для того чтобы изучать древнерусскую живопись. Сам же Грабарь, увлеченный этим делом, читал курс студентам МГУ с большим вдохновением на протяжении многих лет.

Реставратор Григорий Осипович Чириков нашел в храме Успения Пресвятой Богородицы под Звенигородом замечательный образ — мы знаем его теперь как Звенигородский чин, авторство которого приписывалось Андрею Рублеву. А спустя какое-то время он написал копию Спаса, где повторил, практически скопировал все те повреждения, которые в течение времени пробрела эта икона. Она экспонировалась на выставке 1929 года, которую устраивал Грабарь со своими коллеги в странах Западной Европы и в США.

Грабарь не только работал в области древнерусского искусства. Его в это время увлекло искусство Ильи Ефимовича Репина, когда-то несколько месяцев он даже поучился в его мастерской в Академии художеств. Им была написана монография из двух томов. За этот капитальный труд в 1941 году Грабарь получил свою первую Сталинскую премию.

Перед нами автопортрет художника, написанный в 1934 году, когда Грабарю исполнилось 64 года. Он в костюме делового человека, сверху надет белый халат реставратора, в руках он держит палитру и кисти. Грабарь в своих воспоминаниях писал о том, что его жизнь очень рано, практически с юношеских лет потекла по трем направлениям: литературному, живописному и научному. Обо всех этих ипостасях он старается рассказать на своем автопортрете. Александр Николаевич Бенуа в своих воспоминаниях писал о том, что в России только два человека в состоянии управлять искусством — это Дягилев и Грабарь. Но когда он записывал эти строки в своем дневнике, Дягилев уже прочно обосновался в Европе. Зато в России оставался Грабарь, и на его плечи была возложена эта очень тяжелая и ответственная миссия, с которой он блестяще справился.

Игорь Эммануилович Грабарь родился в 1871 году в Пеште, как назывался город Будапешт ранее, в семье русинских общественных деятелей. Русины — небольшая славянская народность, которая проживала в те годы на востоке Австро-Венгрии. Но Грабарь жил в Венгрии недолго. Его родители эмигрировали в Россию. Сначала, в 1876 году, уехал отец. Затем мать привезла двух сыновей — Игоря и Владимира, старшего брата.

Несмотря на сложную семейную ситуацию, Грабарь сумел получить прекрасное образование. Сначала, когда семья поселилась в Егорьевске, он учился в местной прогимназии. Там же его отец преподавал немецкий язык. Жили они в крохотном домике, который сохранился до сей поры.