Кон­стан­тин Истомин. Ле­ген­дар­ный и не­из­вест­ный

Почему Константин Истомин неизвестен широкой аудитории? Так сложилась его судьба — и судьбы многих художников его поколения. Есть такое понятие — «забытые художники 30-х годов»: репрессированные, погибшие на фронте или дожившие до старости, но никому не ведомые, словно несуществующие. Таков, например, Борис Голополосов, чья выставка прошла в этом году в Третьяковской галерее. 

В 1920–1930-е Истомин был хорошо известен — и как художник, и как педагог. Среди преподавателей Вхутемаса он более других ориентирован на Европу, что имело большое значение для воспитания первого поколения советских художников. Учеба в Мюнхене в частной академии Холлоши, путешествие по Греции и Италии, знакомство с искусством старых мастеров и огромная — с юношеских лет — любовь к Ван Гогу сформировали творческий мир Истомина, которым он щедро делился со своими студентами. Именно близкие, доверительные отношения с учениками помогли после смерти художника в эвакуации во время Великой Отечественной сохранить память о нем и спасти его наследие. 

Тогда же — в годы войны — наступило забвение. Оно было прервано лишь в самом начале 1960-х годов, когда друзья и ученики Истомина подготовили его первую персональную выставку. Эта выставка оказала огромное воздействие на поколение художников-шестидесятников и как бы возродившая фигуру Истомина в эпоху оттепели. Его искусство и биографию начали изучать, его работы стали реставрировать и передавать в музеи. Этот процесс продолжается и сегодня. Так, на нашей выставке впервые наравне с живописью представлена графика, которая до сих пор хранится в частных собраниях и недостаточно изучена.

Работая над выставкой, мы обнаружили, что не сохранилось ничего из ранних работ художника. Истомин предстает перед нами уже сложившимся мастером, профессором Вхутемаса. Это интригует и позволяет воображению достраивать неизвестные страницы его творческой биографии.

Истомин — художник, который всю жизнь был связан с молодежью и поэтому сам постоянно менялся и развивался. Его работы всегда несут в себе свежесть восприятия и чувство любви к изображаемому. И эти — очень ценные и редкие — качества в живописи единодушно отмечают сегодняшние зрители, открывая для себя удивительного тонкого искреннего живописца. Эти качества большого искусства не преходящи, а потому живопись Истомина всегда актуальна.

Моя встреча с творчеством Константина Истомина произошла на старших курсах университета, когда нашим преподавателем советского искусства и моим дипломным руководителем была Мюда Наумовна Яблонская. Именно в те годы она писала книгу и защищала диссертацию об Истомине. Мы все читали этот труд и, конечно же, хорошо знали Истомина. Я же писала диплом об Андрее Васнецове, который был знаком с работами Истомина и как художник многое унаследовал от него. 

После института я пришла в Третьяковскую галерею — работала и до сих пор работаю хранителем. Переданные в 1980 году Комиссией по наследию работы Истомина поступили в мое хранение. Я всю жизнь имела дело с этими вещами. Его работы мы включили в состав выставки, посвященной художникам 1930-х годов, которая экспонировалась в галерее в 1990–2000-е. Там Истомин был одной из главных фигур. 

А когда задумались о ретроспективе художника, поняли, что многие произведения надо реставрировать. На выставке, кстати, очень заметна разница между работами, прошедшими реставрацию и ждущими ее. Вот в Курском музее хранится прекрасный «Портрет девушки в голубом» (1932), но видно, как недостает этой картине жизни красок. 

Мы подсчитали: на осмысление и подготовку выставки «Цвет в окне» ушло больше десяти лет. Впервые о ретроспективе Истомина задумались в 2008 году. Обсудили с коллегами, поставили в план, стало понятно, что нужна реставрация — это еще пять лет. А еще поиск финансирования… Так и прошло 10 лет.

Творчество художника можно как следует понять, только посмотрев его ретроспективу. Сегодня Константина Истомина нужно было показать хотя бы потому, что он очень хороший художник. В постоянной экспозиции искусства XX века Третьяковской галереи представлено несколько работ этого автора, но бо́льшая их часть недоступна зрителям — она в запасниках и частных собраниях, а чтобы оценить и осмыслить значение художника, важно видеть его творчество максимально полно.

Первый показ наследия Константина Истомина, чудом пережившего войну (в то время как сам мастер умер в 1942 году в эвакуации в Самарканде), произошел в начале 1960-х и сразу же вызвал большой интерес художников и искусствоведов, об этом немало писали. В выставочных залах МОСХ на Беговой представили работы, которые сохранил один из учеников и последователей Истомина, Леонид Казенин (фото из каталога). Большинство холстов Истомина не отправились вместе с художником в эвакуацию. Они остались в комнате-мастерской на Мясницкой в здании Вхутемаса и вскоре были выброшены новыми жильцами. К счастью, полотна забрали с помойки и передали в Московский художественный институт. Затем последовала довольно драматическая история в фондах Суриковки: когда после Великой Отечественной поднялась вторая волна борьбы с формализмом и ректором института был Модоров, работы Истомина пытались уничтожить. И все же в конце концов полотна художника вернули людям, чтившим его память. Благодаря этому стало возможно проводить выставки и распределить работы Истомина в фонды музеев. Все это довольно подробно изложено в каталоге выставки, в статье кураторов галереи «Ковчег», занимающейся наследием Истомина.

На первой же выставке Истомина в 1960-е на работы художника обратил внимание Павел Никонов (фото), о чем он сказал на открытии выставки в Инженерном корпусе Третьяковской галереи в октябре 2019 года. Необычное для своего времени искусство также привлекло Андрея Васнецова, в чьих камерных работах (фото из каталога) можно обнаружить параллели с некоторыми истоминскими произведениями. Для шестидесятников был важен этот интерес к живописи, к живописной культуре, попытка очистить картину от всего лишнего — от политики, литературности — и представить только пластическую идею, более тесно связанную с бытом, нежели с идеологией. У Истомина, хотя он всячески старался писать тематические картины, что было актуально для 1930-х годов, наиболее успешны те его работы, что представляли бытовые образы, натурщиц в интерьере. И как это ни странно, художникам 1960-х это близко, поскольку показывало «живую жизнь» и позволяло решать пластические задачи на холсте. И этот термин — «суровый стиль», придуманный позже Александром Каменским, — звучит в риторике Истомина. Потому что Истомин говорил, что много воспринял от Шимона Холлоши, который, в свою очередь, был суровым реалистом. Поэтому вполне можно сказать, что определенные истоки сурового стиля есть и в живописи Константина Истомина, так вдохновившего в 1960-е определенную часть художественного сообщества.

Конечно, по сравнению с 1960-ми живопись Константина Истомина сложнее: у него, во-первых, была связь с культурой начала ХХ века, он мог учиться и смотреть выставки на Западе, в крупных мировых музеях, а во-вторых — с русским авангардом, бόльшая живописная свобода. В советские годы этот горизонт сужался — многие художники были оторваны от Европы, а Истомин… Он успел получить этот опыт, и все, что он видел в Мюнхене, в Италии, да и в самой России, где художественная жизнь в начале 1920-х годов била ключом, сформировало его художественный вкус. И он, конечно, очень многообразный, очень качественный, хороший художник.

В самом факте открытия выставки «Цвет в окне» есть интрига, потому что все слышали об Истомине, но практически никто его длительное время не видел, а для людей, которые занимаются советским искусством, интересуются Вхутемасом, это очень любопытный момент. 2020-й — год столетия Вхутемаса, а Истомин — одна из главных фигур этого заведения. С начала 1920-х он работал во Вхутемасе: был деканом основного отделения (где все студенты учились вместе до начала третьего курса), потом он преподавал в Полиграфическом институте, наследовавшем Вхутемасу, позднее — в Московском государственном художественном институте. Институция трансформировалась, а он продолжал преподавать, писал тексты для студентов, ездил в Академию художеств в Ленинград обмениваться педагогическим опытом. Истомин — одна из ключевых фигур для истории Вхутемаса, важнейшего учебного заведения художественного образования 1920-х.

1920-е годы — время расцвета художественных объединений. Константин Истомин был участником двух из них: сначала общества «Маковец», затем — объединения «4 искусства». В последнем он долгое время был ученым секретарем, вел протоколы, разрабатывал программу общества. Для «4 искусств» характерно стремление отвлечься от главного в искусстве — темы и вернуться к изучению формальных моментов. В объединение входили московские, саратовские, армянские, ленинградские художники (например, Николай Тырса). Мастера «4 искусств» подчеркивали важность французской живописной культуры, и это заметно в их творчестве. Истомин, конечно, типичная для этого общества фигура. Исследованием «4 искусств» и работой над книгой об этом объединении сейчас занимается Наталья Львовна Адаскина. Она отмечает, что Истомин привлекал в «4 искусства» молодых выпускников Вхутемаса, например, Ефрема Давидовича (фото из каталога). Но в конце 1920-х художественные общества подверглись жесткой критике, а уже в 1932 году был образован Союз художников, и все остальные объединения прекратили существование. Возможно, Истомин разочаровался в «4 искусствах»: он успел побывать в Ассоциации художников революционной России (АХРР), что сегодня воспринимается весьма неоднозначно, хотя АХРР актуальна для своего времени. Истомин всегда стремился быть актуальным художником, стремился к контактам с молодежью. Он не был эскапистом, который бы закрывался в своей мастерской, не обращая внимания на окружающую действительность, — нет, такой позиции у него никогда не было. Напротив, он старался участвовать в контрактации, создавать тематические полотна, что у него порой получалось вполне интересно. Мне нравится его картина «На Каме» (1934) (фото). Для ее создания Истомин тщательно изучал натуру. Вообще работа с натурой была сильнейшей стороной его творчества. Он ездил на Каму, рисовал камские берега (сохранились очень хорошие акварели). И в этой живописной работе он соединил придуманную, скомпонованную сцену с рыбаками и пассажирами корабля с прекрасно выполненными берегами реки, живопись которых связана с натурными этюдами, — и в итоге получилось очень качественное произведение.

Я занималась выставкой как представитель отдела графики Третьяковской галереи и, надо сказать, получила удовольствие от работы с этим материалом. Конечно, Истомин меня всегда интриговал. В галерее «Ковчег», где собрано порядка полутора тысяч его графических листов, и я разбирала этот архив: просматривала и фотографировала графику. Галерея много работала с наследием Истомина. Кураторы «Ковчега» Игорь Чувилин и Сергей Сафонов разобрали работы по темам, поняли, что те списки графики, которые составил ученик художника Леонид Казенин, не всегда точны, и довольно-таки хорошо продвинулись в изучении Истомина, но многое еще только предстоит сделать. Например, я погрузилась в изучение работы Истомина в театре — эта тема почти не исследована. А ведь отдельные изображения костюмов подписаны как эскизы к спектаклю «Король Лир» (фото из каталога). Оказалось, что они созданы к спектаклю 1923–1924 годов, поставленному режиссером Борисом Сушкевичем в Первой студии МХАТ. Это была прозвучавшая работа, описанная критикой. Гораздо более загадочно начало театральной деятельности Истомина — когда он участвовал в работе Театра марионеток, петрушек и теней вместе с Владимиром Фаворским. Они ставили спектакль «Давид» (1918) на библейский сюжет. В Музее театра имени Образцова сохранилось несколько кукол работы Фаворского для этого спектакля. Известна также афиша, гравированная Фаворским, на которой изображены точно такие же, как в музее, куклы на фоне сочиненных Истоминым декораций. Участвовал Истомин и в создании спектакля «Арлекинада» в студии при Камерном театре, рисовал костюмы и декорации для оперы Верди «Дон Карлос» — театр занимал довольно много места в его творчестве. Я написала статью для сборника «Третьяковские чтения» на эту тему, и в итоге многие театральные работы Истомина — его эскизы костюмов — были закуплены у наследников Леонида Казенина Театральным музеем имени А. А. Бахрушина. Изучение наследия Константина Истомина продвинулось, и эти вещи адресно попали в Театральный музей. Мне кажется, это неплохой результат нашей работы.

Имя Константина Истомина действительно до сих пор не очень широко известно. Причин тому несколько. Выставка Истомина в Третьяковской галерее практически заново открывает художника для зрителей и является важным событием для специалистов, поскольку впервые позволяет увидеть работы мастера в таком объеме вживую. Когда приходится смотреть работы живописца на страницах каталогов — это одно, и совсем другое — видеть их в оригинале. Особенно это касается живописи Истомина, построенной на тонких цветовых нюансах. Эта выставка давно уже была необходима. 

Судьба его художественного наследия складывалась непросто. Творчество Истомина было признано формалистическим и не представляло интереса с точки зрения официального советского искусства после его смерти. Лишь благодаря верным ученикам и друзьям наследие художника удалось спасти от полного исчезновения, отреставрировать и распределить по музеям. Кроме того, иногда приходится слышать, будто Истомин «француз», «русский Матисс», что несколько упрощает значение его искусства. Константин Истомин, обладая очень высокой живописной культурой, сумел осмыслить в своем творчестве западную (включая античность, Рембрандта, Веласкеса, немецкую, французскую), русскую и древнерусскую школы живописи и вместе с тем создал свой хорошо узнаваемый и выразительный почерк. Он — яркий и последовательный представитель модернизма, тонкий мастер цветовой композиции и точного пластического языка; его работы наполнены искренним чувством, что говорит об Истомине как о прекрасном живописце, заслуживающем более пристального внимания. Долгое время Истомин считался «мастером одной картины» (речь о «Вузовках»), хотя у него немало других замечательных произведений, которые, к сожалению, были скрыты в запасниках музеев. Я надеюсь, что выставка «Цвет в окне» в Третьяковской галерее раскрыла многогранность его творчества как любителям, так и профессионалам-искусствоведам. Важно отметить, что для художников Истомин всегда был и остается легендарным живописцем, чье мастерство вызывает признание и восхищение.

Трудно переоценить роль ретроспективы Истомина в деле сохранения наследия художника. Третьяковская галерея осуществила реставрацию живописных произведений и комплексное исследование картины «Вузовки», позволившее обнаружить первоначальную композицию, скрытую от зрителя. Многолетняя научная работа в государственных архивах Москвы, Курска, Мюнхена, в частных архивах Андрея Коровина, семьи Фаворских-Шаховских, Леонида Казенина (на хранении в галерее «Ковчег») позволила открыть прежде неизвестные страницы биографии художника. Удалось подтвердить дату смерти Истомина и хронику последних дней его жизни в Самарканде, имена его родителей и даты их жизни, выявить, что параллельно с учебой в Мюнхене Истомин учился и в Харьковском университете, и выяснить многие другие подробности его чрезвычайно активной педагогической и творческой деятельности, военной службы, узнать больше о его многочисленных поездках (все это позволило уточнить датировки некоторых работ). Кроме того, были выяснены имена моделей. Это были близкие ему люди, друзья и студенты. Воспоминания его ученицы Елены Орловской и все дошедшие до нас письма Истомина к ней, художникам Якову Когану, Ивану Чекмазову, другим товарищам, друзьям и ученикам были проанализированы и стали бесценными источниками при подготовке выставки. В письмах Истомин раскрывает свой творческий метод, становятся ясны его мировоззрение и взгляды на искусство. Написанные прекрасным слогом, эти письма читаются очень увлекательно и искрятся великолепным юмором. Орловская в своих воспоминаниях создала яркий словесный портрет восхитительной Лидочки Коротковой, воспетой Истоминым в живописи и графике. Кстати, судя по отзывам, тема Лидочки привлекла внимание зрителей нашей выставки. Большой удачей было для меня обнаружить в архивах весьма любопытные и ранее совершенно неизвестные документы. Например, автобиографию Истомина 1926 года, в которой он пишет об истоках своего творчества (детских впечатлениях от знакомства с красками Востока) и уверенно заявляет, что Ван Гог является его Вергилием. Другим важным открытием в архиве РГАЛИ стала полная стенограмма вечера памяти художника, приуроченного к его первой посмертной выставке, открывшейся стараниями учеников и друзей 30 декабря 1960 года в залах МОСХ на Беговой улице. Художники вспоминали о личности Истомина, о постановках с натуры и задачах, которые живописец ставил перед учениками.

В каталоге ретроспективы опубликованы живопись и графика Константина Истомина, а также результаты наших исследований, архивные фотографии и материалы. Надеюсь, эти документы помогут читателю более пластично представить образ художника и педагога Истомина — умного, благородного, оптимистичного и скромного человека, который жил искусством и не мыслил себя вне его. Помимо этого, в серии «История одного шедевра» вышел альбом-монография, посвященный картине «Вузовки».

Константин Истомин сыграл одну из ключевых ролей в судьбе Вхутемаса — Вхутеина — Полиграфа. Для Истомина цвет был главным инструментом в живописи, он постоянно размышлял над его свойствами и разрабатывал теорию цвета. Истоминская учебная программа по живописи «Плоскостно-цветовой концентр (живопись, учение о цвете)», утвержденная в 1924 году, модернистская по стилю и сути, предназначалась для всех факультетов Вхутемаса и систематизировала методы работы с цветом при построении живописного объема, плоскости и пространства. Кроме того, Истомин был защитником станковой живописи и выступал за необходимость обобщения натурных впечатлений в ясном пластическом образе, в начале 1920-х участвуя в дискуссиях с представителями производственного и конструктивистского искусства. Нельзя переоценить и деятельность Истомина как руководителя испытательно-подготовительного отделения, декана основного отделения Вхутемаса, профессора живописи Вхутемаса — Вхутеина — Полиграфа. Все молодые художники — станковисты, монументалисты, графики, — учившиеся до войны в Москве, прошли его школу цвета и научились серьезному отношению к процессу творчества. В период оттепели молодые художники открывали для себя авангард и раннее советское искусство, в том числе Истомина. Его работы оказали на них немалое влияние — в первую очередь шестидесятники были поражены строгостью построения композиции и большой изобразительной культурой. Методы живописной системы Истомина используются в преподавании до сих пор.

Константин Истомин, безусловно, вошел в историю русского искусства как мастер целого цикла прекрасных работ, запечатлевших окно его комнаты-мастерской в доме Вхутемаса на Мясницкой. Хотелось бы обратить внимание на картину «Лето» (1931), построенную на контрастном цветовом решении. Выразительность и пространственные свойства красного цвета (киновари) напоминают русскую икону — в начале 1930-х Истомин искал новый художественный язык, получивший свое развитие в картине «Вузовки». У Истомина окно — это возможность не только создать сложную световую среду в интерьере и цельную монолитную форму на фоне светового потока, но и выразить смысл художественной концепции. Велико значение окна, исходящего из него света в картине «Вузовки», где строгое, исполненное духовного напряжения пространство комнаты получает драматическое звучание, а нежный жемчужно-розоватый уличный свет смягчает строгие акценты и борется с мглой. В этом шедевре русского искусства живописец синтезировал все свои художественные поиски и точно отразил пульс времени. Я думаю, «Вузовки» можно рассматривать как один из символов Вхутемаса — Вхутеина — Полиграфа и, шире, судьбы художников на пороге переломного для искусства 1933 года, когда единственно «верным» направлением в живописи стал соцреализм.

Благодаря изучению творчества Истомина у меня сложилось понимание того, что он был человеком демократических убеждений и принял революцию. Правда, мне кажется, уже с 1920-х он не испытывал иллюзий по поводу политической ситуации в стране. И конечно же, Истомин знал о репрессиях 1930-х. Более того, в 1935 году по так называемому «кремлевскому делу» были осуждены его близкие друзья по учебе у Холлоши: Николай Розенфельд, Михаил Корольков и Евгения Орнатская (все реабилитированы посмертно в 1956–1958 годы). Сам Истомин происходил из царского военного дворянства, всегда был на виду, являясь профессором живописи, поэтому его положение нельзя назвать простым. Он ценил общение с близкими ему по духу людьми. Например, Орловская отмечала, что художник Николай Куприянов был дорог Истомину прежде всего «как человек его круга, его воспитания, его интеллектуального уровня». Истомин вступил в АХРР в 1931 году, когда у художественного объединения «4 искусства», в котором он состоял, уже не осталось шансов на выживание. Подписывая заявление с просьбой принять его в ряды АХРР, Истомин не терял надежды на «безусловную свободу формального самоопределения», о чем прямо сообщил. Увы, эти надежды не оправдались, и его творчество было признано формалистическим, «со всеми вытекающими отсюда последствиями», как он указал в автобиографии 1937 года. И все же Истомин остался верен своей живописи — его работы начисто лишены фальшивой ноты советского пафоса. С 1935 года художник много времени проводил в Крыму и на Кавказе, не спеша обратно в Москву. Вдали от столицы он мог свободно работать, проверял свои художественные принципы и убеждался, что его направление в искусстве правильное и что он имеет право учить молодых художников.

Творчеством Константина Николаевича Истомина я начала заниматься во время учебы на отделении искусствоведения в МГУ, благодаря преподавателю русского искусства ХХ века Александре Петровне Салиенко. Она с большим увлечением рассказывала о необычном художнике, который выразителен, узнаваем, но мало изучен. Я же искала тему на стыке немецкого и русского искусства. Истомин, как ученик мюнхенской школы, меня заинтересовал, и я защитила диплом на тему «Творчество художника Константина Истомина. Поиск цельности. Путь к картине». Продолжив свои исследования, я стала участвовать в подготовке выставки. Меня вдохновляет сложная и красивая живопись Истомина, она помогает развивать способность анализировать искусство. 

Работа над выставкой «Цвет в окне» крайне увлекательна. В памяти останется поездка в Курск, на родину мастера, теплый прием сотрудников Курской государственной картинной галереи (КГКГ) и предоставленная мне возможность поработать с архивом Орловской. В Мюнхене чудом во время бомбежек Второй мировой войны сохранился дом, где находилась частная академия Шимона Холлоши, и мне удалось побывать в помещении бывшей студии. Я благодарна Андрею Ювенальевичу Коровину и Ивану Дмитриевичу Шаховскому за дружескую помощь в подготовке материалов из их семейных архивов для каталога. Своими воспоминаниями и впечатлениями об искусстве Истомина в разное время поделились художники Олег Борисович Павлов, Ирина Георгиевна Коровай, которая, кстати, будучи совсем маленькой, застала Истомина еще живым, и Павел Федорович Никонов. Хочется их еще раз поблагодарить за личные встречи и за интервью. Также я благодарна всем, кто щедро делился информацией и помогал в работе над этой долгожданной выставкой Константина Николаевича Истомина.