«Сладость архитектурного творчества» Виктора Васнецова

Увлечение Васнецовым архитектурой было глубоким и серьезным. Первые признаки нового понимания национальной архитектурной эстетики связаны с деятельностью Абрамцевского художественного содружества. В мамонтовском кружке появились многие творческие начинания мастера, раскрывшие его подлинный универсализм. В Абрамцеве художник «впервые почувствовал сладость архитектурного творчества» и первым архитектурным опытом художника становится проект усадебного храма во имя Спаса Нерукотворного. Примечательно, что рождение нового стиля началось с храмового строительства.

Поставить храм было решением Елизаветы Григорьевны и Саввы Ивановича Мамонтовых. После домашнего конкурса, в котором приняли участие Василий Поленов, Виктор Васнецов, Адриан Прахов и Павел Самарин, выбрали проект, ориентированный на храм XII века Спаса на Нередице, близ Новгорода. Об увлеченности Васнецова этой работой свидетельствовала Наталья Васильевна Поленова, подметив, что «наша церковь Васнецову не дает ночи спать». Поленовский проект был детально доработан Васнецовым, и храм 1881 года (освящен в июле 1882 года) стал обладать стилистическими признаками того, что будет названо неорусским стилем. Массивный кубический объем трехапсидного храма с мощными контрфорсами, приземистым куполом приобрел «большую уравновешенность, мягкость, пластичность, изысканную рафинированность линий и деталей» (Э.В. Пастон. Абрамцево. Искусство и жизнь). Осмысление Васнецовым древнерусского каменного зодчества XII–XIII веков строилось на видении архитектуры в целом: ясность, простота объемов при выразительности силуэта. Мастер на первом опыте понял, что внесение в архитектуру мотивов, взятых с предметов прикладного искусства, показывает в строителе отсутствие чувства масштаба: в проекте всегда главной частью останутся архитектурные массы, а не внешняя облицовка и декор.

Сам художник сравнивал возведение храма с «художественным порывом мастеров Средних веков и Возрождения». Эта работа, которая романтической широтой замысла и техническим процессом увлекла всю абрамцевскую «семью». Васнецову казалось, что «опять забил ключом художественный порыв творчества Средних веков и века Возрождения». Лаконичный белокаменный храм со звонницей, очевидно, отличался от одновременно появлявшихся сооружений в рамках эклектики или реплик конкретных средневековых образцов. Поднявшийся храм стал играть важную композиционную роль в планировочной структуре усадьбы. Начинала рождаться васнецовская мечта о «русском ренессансе», а сам Васнецов — «истинный отец того течения в архитектуре, которое найдет свое наиболее яркое выражение в искусстве А. Щусева», напишет в 1926 году Игорь Грабарь, вспоминая этот этапный памятник.

В абрамцевской церкви художнику пришлось иметь дело с ансамблем: «Коснулось дело клиросов — к Виктору Михайловичу! — и он расписывает небольшие деревянные стенки обоих клиросов самыми разнообразными цветами. Вышла задержка с полом, и тут выручил Васнецов — предложил испробовать мозаику… Словом, вся абрамцевская церковка говорит об участии Виктора Михайловича в ее создании» (В.С. Мамонтов. Воспоминания). Радовался художник небольшой церкви, справедливо подметив: «Создано что-то живое!» Для иконостаса им же написаны иконы «Богоматерь с Младенцем», «Святой Сергий Радонежский», «Святой князь Владимир» и «Митрополит Алексий». В 1892 году Васнецов выполнил проект изящной часовни, пристроенной к северной стене храма (на месте ризницы) над могилой Андрея Саввича Мамонтова. Тогда у церкви росло множество цветов водосбора, что казалось символичным: водосбор считается цветком Богоматери и Святого Духа.

В Абрамцеве возводимые постройки органично вписывались в природную среду, слегка «подправленную» для удобств жизни. Поэтичности усадебному облику прибавили аутентичные скульптуры — каменные «бабы», привезенные Саввой Ивановичем Мамонтовым из степных районов Украины, майоликовая скамья Михаила Врубеля в парке и фантазийная парковая беседка «Избушка на курьих ножках», построенная по рисунку Васнецова недалеко от храма в 1883 году. Художник использует приемы и мотивы народного деревянного зодчества — объем деревянного сруба с коньком на охлупне. Сруб опирается на пни, с южной стороны к нему пристроено крыльцо-балкончик с навесом, с севера — подобие сеней с мощными опорами-столбами. Декорированная мхом и лапником, она кажется вросшей в землю, стоящей здесь испокон веков. Атмосферу сказочности «зримо» дополняли вырезанные из дерева фигурки сов и летучей мыши.

Опробовал себя новый стиль в таком популярном архитектурном «жанре» рубежа XIX–XX веков, как выставочные (временные) павильоны на Всероссийских и Всемирных выставках. Свой вариант постройки в национально-романтическом духе — проект Русского павильона — Виктор Васнецов создаст в 1898 году (неосущ.) для Всемирной выставки в Париже 1900 года, посвященной итогам XIX столетия. Европейская общественность оценит образцы неорусского стиля в осуществленных проектах Константина Коровина и Александра Головина (1900 г., Париж. Проект «Русской деревни»), Роберта-Фридриха Мельцера (1900 г., Париж. Павильон русских окраин), Федора Шехтеля (1901 г., Глазго. Павильоны России), Алексея Щусева (1914 г., Венеция. Проект Русского павильона), которые свидетельствовали о преемственности национально-романтического опыта через работы Васнецова. Неслучайно Шехтель, преподнося Васнецову экземпляр каталога выставки в Глазго, делает дарственную надпись: «Глубокоуважаемому учителю Виктору Михайловичу Васнецову от преданного автора». Васнецовым был задан импульс своеобразия в национальных художественных процессах рубежа веков.

Стилевой аспект исканий, выявленный на архитектурном материале, пошел в параллель с областью сценографии. В январе 1882 года на домашней сцене Мамонтовых на Садовой Спасской была поставлена сказка А.Н. Островского «Снегурочка» с костюмами и декорациями Васнецова, которые обозначили переворот в русском театрально-декорационном искусстве. Впервые живописно-пластический язык декоратора оказался созвучен духу, поэтике авторского слова. Берендей — не просто царь, он художник, народный умелец, расписывающий свои покои. Словно говоря на одном с ним языке, Васнецов и представляет декорацию-фантазию «Палаты царя Берендея», стилизованную под деревянную архитектуру, украшенную росписями народного мастера. В декорациях и костюмах использован не набор формальных элементов, а суть национального художественного наследия, культурной памяти, составляющей мироощущение народа. Васнецову удалось передать именно дух «доисторического времени, Берендеева посада и слободки, заповедного леса, Ярилиной долины» (А.Н. Островский. Снегурочка. Весенняя сказка). В основе открытий архитектурно-проектной деятельности и сценографии лежала та же эстетическая и идейная программа, что заявила о себе в живописных работах на историко-былинные и сказочные мотивы. Уже были написаны «После побоища Игоря Святославича с половцами», «Бой скифов со славянами», «Баян», «Аленушка», созданы эскизы «Богатырей».

Органично как обитель художника поднялся в 1893–1894 годах его московский дом-мастерская. В особняке наиболее цельно выразились идеи, связанные с национально-романтическими представлениями и идеалами о «прекрасном доме». Деревянный терем-мастерская — явление уникальное, раскрывающее с новой стороны грани дарования мастера-универсала. Внутреннее убранство, мебель, утварь стилистически полностью соответствуют архитектуре и внешнему оформлению. Печи в доме (их шесть, и каждая не повторяет предыдущую), буфеты и часть деревянной мебели сделаны по рисункам Виктора Михайловича. Мастером расширялся опыт в сфере мебельного и предметного дизайна. Здание ставилось по эскизу самого Виктора Михайловича: дом становится эстетически оформленной жизненной средой, и даже больше — средствами архитектуры смоделирован личный взгляд на мир. На современников этот дом в русском стиле, окруженный садом, произвел неизгладимое впечатление. Отмечая именно стиль, отозвался о доме Федор Иванович Шаляпин: «Замечательный был у Виктора Михайловича дом, нечто среднее между современной крестьянской избой и древним княжеским теремом. Не из камней сложен — дом был срублен из дерева. Внутри не было ни мягких кресел, ни кушеток, ни бержеров, вдоль стен сурово стояли дубовые, простые скамьи, крепко слаженный простой стол, а кое-где расставлены коренастые табуреты…»

Имея опыт проектирования особняка, в 1899–1903 годах Васнецов согласился работать над проектом дома Ивана Евменьевича Цветкова. С коллекционером художника связывали несколько лет дружеских отношений. По воспоминаниям Игоря Грабаря, Цветков «презирал все иноземное и даже предметы обихода признавал только русские… Дом он выстроил по проекту Виктора Васнецова, вся обстановка, до оконных занавесок включительно, была сделана по рисункам того же Васнецова… Он при жизни заказал себе надгробный памятник, чтобы, изволите видеть, не вздумали еще декадентского соорудить. Проект памятника ему также сделал Васнецов». Воспоминания самого коллекционера это подтверждают: «План дома и расположение комнат я составил себе сам, по своему вкусу и по своим потребностям, внешний вид, все его четыре фасада сделаны по рисункам и указаниям моего доброжелателя художника В.М. Васнецова, по его же рисункам и указаниям сделаны все украшения дома, как изразцы, так и раскраска».

Задуманный проект виделся как соединение частного жилья и художественной галереи. Цветковское собрание скульптуры, живописи и графики, в котором присутствовали и работы Виктора Михайловича, было доступно для публики. Дом олицетворял самого хозяина, его вкусы, интересы и род деятельности. Свое жилище, подобие боярских хором, Иван Евменьевич очень любил. Двухэтажный дом из красного кирпича поставлен на 24 каменных столба, соединенных арками. Нарядность придает белокаменный балконом с килем венчающего кокошника, врезанного в крышу. Силуэт дома определила высокая кровля-епанча с металлическим гребнем. Техническую часть проекта обеспечил архитектор Борис Шнауберт. Цветков интересовался архитектурой Ярославля XVII века, поэтому дом, ставший похожим на своеобразное палаццо XVII столетия, и использовал характерные структурные и декоративные приемы этой «Флоренции Русского Севера». Интерьеры 12 залов второго этажа выдержаны в едином «русском» стиле: резные деревянные украшения, скамьи, лари, люстра (копия паникадил XVI века). Перед тем, как здание возводить, Васнецов со столярами дважды делал деревянные модели дома. Из окон дома открывался чудесный вид на Москву-реку, Кремль, храм Христа Спасителя, а оказавшись на балконе дома, можно увидеть и Третьяковскую галерею.

Уже не было в живых Павла Михайловича Третьякова, когда в 1900–1901 годах Виктор Михайлович работает над проектом фасада Третьяковской галереи. Художника и собирателя, «положившего начало всем доступного хранилища изящных искусств», связывали особые, душевные отношения. С большой требовательностью к себе, с огромной ответственностью отнесся Васнецов к оформлению музея отечественной школы живописи и делал проект безвозмездно.

Главный фасад здания Третьяковской галереи соединил разнообразные архитектурные мотивы храма и заставки древнерусских рукописных книг. Полуциркульный портал и два притвора с подзорами — элементы храмовой архитектуры, позволяющие понятие «храма» соотнести с такой институцией, как «музей». Как в одном, так и в другом сокрыт мир с вечными, незыблемыми ценностями. Подкарнизный пояс-изразец и, ниже, широкий белый пояс с древнерусской вязью красноречиво приглашают войти в залы через страницу книги, в заглавии которой написано о даре Москве братьев Павла и Сергея Третьяковых. Роскошный фасад-увертюра готовит зрителя к восприятию собранных шедевров. Горельеф с Георгием Победоносцем стал композиционным центром. В образе Змееборца художник видел не просто герб Белокаменной, это «знак победного избавления и спасения России помощью свыше» (из переписки В.М. Васнецова).

Главная часть комплекса Третьяковской галереи в «русском» стиле вскоре разовьется в целый ансамбль музейного квартала в Лаврушинском. Его архитектурное развитие определит именно васнецовский фасад, высоко оцененный будущим директором галереи, архитектором Щусевым. Алексей Викторович, искренне почитая Васнецова, особо выделял два его проекта: храм Спаса Нерукотворного Образа в Абрамцеве и фасад Третьяковской галереи.

В 1904 году в экспозиции создается зал древнерусской живописи из собрания Третьякова. Пространство зала включит витрины-киоты, сделанные по рисункам Виктора Михайловича. Иконы разместят в похожих на невысокий иконостас пяти резных витринах разного размера, изготовленных в абрамцевской столярной мастерской под руководством художницы Натальи Яковлевны Давыдовой. Определяющим стало ансамблевое решение: стилевому единству подчинены внутренние элементы галереи и элементы фасада.

Васнецов вновь прибегает не к «археологической» копийности, а к интерпретации и образной аналогии — в 1901 году художнику предлагают участвовать в реставрации комплекса Московского Кремля. Виктор Михайлович работает над проектами раскраски фасадов Большого Кремлевского дворца и Грановитой палаты, а также создает проект терема-перехода из Оружейной палаты в Большой Кремлевский дворец (неосущ.). Как всегда, авторское развитие замысла было ознаменовано изучением старинных аналогов — древних кремлевских построек, то есть «почвы» красоты. «Вышло, кажется, не худо…» — сообщает Васнецов о готовых эскизах в письме к художнику Жуковскому. Благодаря Павлу Васильевичу, приближенному к императорской фамилии, Васнецов и получил заказы на проекты. Масштабные листы авторской графики выполнены на высочайшем художественном и техническом уровне.

В 1909 году Васнецов становится почетным членом Общества архитекторов-художников при Академии художеств. Сохранилось уведомительное письмо (20 апреля 1909 г.) Виктору Михайловичу о единогласном принятии его в общество и выражающее «глубокое уважение творчеству и трудам в области возрождения старинного родного зодчества».